Сон в летнюю ночь (шервудские будни)

Навеяно сериалом «Робин из Шервуда» («Робин Гуд», 1984—1986 гг.)

Очередная выходка шервудцев привела шерифа в исступление. Это же надо — перехватить обоз с налогами половины графства! Такого они себе даже в лучшие времена не позволяли! И кто поручится, что они не войдут во вкус? А он-то, наивный, думал, что они угомонились и согласны довольствоваться малым — ну там, случайными проезжими, рыцарями или торговцами; в конце концов, никто из шайки Робин Гуда не тратится на содержание замка и не платит жалование солдатам, как он, шериф Ноттингема!

Шериф стоял на ушах сам и поднял на уши всю округу; собрал войско, какого ещё никогда раньше не собирал; запугиваниями и обещаниями наград выведал любимые места шервудцев. Наконец один из шпионов шерифа донёс ему о месте последнего становища разбойников; оставалось только прийти и накрыть их сонными на рассвете.

* * *

Мач сопел; Роберт посвистывал; Тук присапывал; воинский опыт Назира и Уилла приучил их спать беззвучно. Робин и Марион уединились в скородельном шалашике, который приглушал звуки, если они и были. И только Маленький Джон, словно бы для приличия молчавший первое время, начал понемногу всхрапывать, затем храпеть, а потом затрубил во всю мощь.

Это его свойство было известно давно и порядком изводило товарищей по разбою. Еженощными тычками Джона приучили спать на боку, но после долгих периодов воздержания он время от времени забывался и переваливался на спину. И вот сейчас, утомившись тяжёлым днём, он раскинулся во всю ширь и оглашал поляну богатырским храпом. В результате все шервудцы, кроме самого Джона, занимались решением одного и того же вопроса: пытаться ли дремать дальше под эти утробные звуки, или оторваться от сладкого сна и тёплого места, чтоб добиться тишины. Рано или поздно кто-то должен был сделать второе.

«Кем-то» оказался Уилл. Впотьмах и спросонок чертыхаясь, он перевалился через оказавшегося на пути Тука, треснул Джона по плечу и несколькими короткими фразами в доступной форме объяснил, как это называется и что за это положено; добившись прекращения концерта и не трудясь узнать, всё ли понял подопечный, Уилл развернулся и пополз обратно, продолжая чертыхаться на ходу.

Из шалашика «на двоих» вылез Робин; не поднимаясь на ноги и наполовину разлепив глаза, он поймал Уилла за щиколотку и, сонно пришёптывая, забормотал:

— Слушай, Уилл… Когда ты бранишься, это мешает спать не меньше, чем храп Джона.

Уилл выдернул ногу и дальше пополз молча. Из шалашика донёсся сонный лепет Марион:

— Робин… Ты бранишь Уилла, это тоже мешает…

Поднялся наполовину разбужённый Мач:

— Робин, а что случилось?

Назир перевернулся на другой бок, прикрыв голову полой.

— Вы что, спятили тут? — Джон сел, окончательно проснувшись. — Сами не спите, и меня разбудили!

— Это не я! — с испугом выдохнул недопроснувшийся Роберт. — Я спал!

— Угодники небесные! — взмолился Тук слабым голосом. — Мы сегодня вообще заснём, или как?..

— Да все бы спали, пока Джон не расхрапелся! — огрызнулся Уилл, устраиваясь на прежнем месте и безуспешно пытаясь понизить голос.

— Робин, а что случилось, а?..

Назир поднялся, собрал своё ложе и молча двинулся с поляны прочь.

— Ничего, Мач. Спи.

— Давайте спать, правда… — Роберт повернулся удобнее, намереваясь последовать собственному совету. В конце концов, все сегодня устали и намаялись, и он — не меньше других.

— Спасибо за разрешение! — Джон плюхнулся на спину, закинув ладони под голову. — Сначала разбудят, а потом — спи…

Уилл зарычал и последовал примеру Назира. Мач лупал полусонными глазами:

— Робин, а чего это они?..

— Мач, иди спать!

— Робин, а куда они ушли?

Робин стоически молчал, уползая в шалаш и надеясь, что вся эта брюзжальня утихнет, если не подливать масла в огонь; Тук и Роберт были того же мнения и пытались уютней устроиться, чтоб скорее поймать спугнутый сон. Джон глядел в звёздное небо и жевал травинку. В Уикхеме его никто не будит среди ночи! Даже Гизборн!

— Уилл, подожди! Робин, а куда это Уилл пошёл?

Джон повёл глазами в сторону, откуда доносился лепет Мача:

— Ну мало ли зачем человек пошёл? По делу! — и довольно ухмыльнулся.

— А… — Мач бы совсем успокоился, но в этот момент командирский шалаш вдруг развалился на две стороны; из руин поднялась Марион, из остатков постройки на ощупь сгребла веник и решительным шагом двинулась в сторону Джона. Роберт жалобно пискнул, когда она споткнулась об его ногу, Джон приподнялся, пытаясь угадать её намерения — тем удобней было обрушить веник на его голову.

— Ах ты!.. — не находя слов, разбойная леди повторила процедуру обметания головы Джона. — Ах ты!.. — и ещё раз. — Да что же это такое, что за… — и веником, веником!

От джонова храпа она проснулась первой и сама растолкала бы храпуна, если б не боялась разбудить Робина; терпела, надеясь, что Джон или сам усовестится, или его усовести т. д.ругой. А теперь — вот, пожалуйста, дождалась! Эти озорники просто сговорились — и Робин, наверное, с ними заодно! — чтоб не дать ей уснуть как следует! Как будто это шутки, когда хочется спать!

Тут уже всем стало не до сна. Робин, путаясь в одеяле, сбрасывал с себя обломки семейного гнезда; Роберт и Тук вначале поднялись, привлечённые расправой над главным храпелой, но тут же, не сговариваясь, залегли, не желая привлекать к себе внимание; Мач таращился впотьмах, пытаясь разобрать, что всё-таки происходит. Марион без устали стегала копошившуюся на земле фигуру; ошарашенный Джон барахтался, пытаясь найти место, куда не падают удары веника, и не находил.

Ущербный месяц наконец-то показался из-за деревьев, на поляне посветлело. Теперь Джон понял, что Марион есть только с одной стороны, а не со всех сразу, и пополз прочь. Марион сделала за ним три шага, остановилась, переводя дух, и заметила широко раскрытые глаза и рот Мача. Веник обрушился на новую жертву.

Тук и Роберт не поднимали голов и притворялись ветошью. Робин, опустив руки, замер на руинах любовного шалаша, и глаза у него были точь-в-точь как пред тем у Мача. А последнего спасло лишь то, что Марион всё ещё хотела спать, да и выдохлась порядком, стегая Джона. Вместо того чтоб гнаться за мальчишкой, она швырнула веник вдогонку и развернулась к супружескому ложу. Робин отступил на полшага и поднял руки перед собой, готовый, по мере необходимости, и к объятьям, и к нападению.

Марион не сделала ни того, ни другого: она наклонилась и резко выдернула у него из-под ног одеяло. Пока её благоверный возвращал кувыркнувшееся мироздание в привычный вид, лесная леди исчезла с поляны.

— Марион! Где ты?

Тук осторожно поднял руку и показал:

— Вон там! — Покинутый Робин кинулся в указанном направлении, окликая подругу по имени, и тоже скрылся с глаз.

Роберт быстро подставил ногу Мачу, который счёл себя безнадёжно осиротевшим и кинулся вслед с воплем: «Робин! Ну куда же вы все?..» Ухватив хнычущего Мача с двух сторон, Тук и Роберт смотрели друг на друга.

Конечно, это право и обязанность Робина. Но они тоже беспокоятся за Марион. В конце концов, они не будут мешать и подойдут к ней только при крайней необходимости. И Мач не будет путаться у Мари под ногами! Они поднялись, не выпуская Мача, и дружно потопали в ту же сторону.

Оставшись один, Джон перевёл дух после полученной бани, потом огляделся по сторонам. Вот тебе и на! Разбудили, обругали, отстегали, а теперь бросили одного! Да что это на них на всех нашло? Ну уж дудки! Ходите где хотите, а он знает, что ему сейчас делать: перед рассветом он будет в Уикхеме у Мэг, так что его никто и не увидит; там он спокойно позавтракает, выспится, а сюда вернётся к обеду — нет, лучше к ужину. А в оправдание скажет, что весь день искал их по лесу.

* * *

Уилл устраивался удобней на своём новом лежбище в густых кустах: здесь и не дует, и свет не мешает, и со стороны не видно. И до утра он на поляну не пойдёт! Потому что если пойдёт — удавит распроклятого храпелу, чтоб ни один звук из него больше выйти не мог!

В сотне шагов в такой же схоронке погружался в сон Назир. Он не собирался никого давить, просто знал, что до утра в лагерь возвращаться не стоит.

* * *

Тук и Роберт, не выпуская Мача, вот уже некоторое время блуждали меж деревьев и прислушивались в попытках найти вожака. Наконец Роберт подал мысль: поискать возле озера; Тук идею оценил, и они втроём выбрались на открытый берег, просматривая его в обе стороны.

— Ро… — Тук и Роберт перехватили радостный вопль Мача, зажав ему рот.

Над водой, закутавшись в одеяло, в обнимку сидела помирившаяся парочка. Тук вздохнул ублаженно, Роберт — грустно. Они уселись на землю и усадили Мача с твёрдым намерением оберегать покой любимого вожака и его не менее любимой подруги. Если понадобится — до утра.

* * *

А к рассвету на покинутое место ночёвки вышли ноттингемские отряды. Котелок, предъявленный в качестве трофея, шериф сам лично запустил в голову доставившему его сержанту.

2009 © Княгиня

Форум о «Робине из Шервуда»