За курьи ножки

К первому апреля.

— Кому говорю, повернись ко мне передом, а к лесу задом!

Избушка слегка вздохнула, но поворачиваться не собиралась. Иван почесал в затылке: пятый раз повторил, и всё никак. Похоже, Баба-Яга приучила избу отзываться только на её голос. Жаль. Неужели придётся своими ногами обходить избушку, чтоб добраться до двери?

— Избушка, блин! У тебя вся спина белая!

Сработало! Изба завертелась вокруг себя, пытаясь скосить окна за угол. Иван злорадно ухмыльнулся: внутри избушки что-то гремело и булькало, из распахнувшегося окна раздался испуганный вопль:

— Ах ты куроногая, совсем сдурела! Стой, кому говорю! Столбом стой!

Избушка замерла, вытянув скаты крыши по стойке смирно; из окна высунулась голова в сбитом набекрень платке, огляделась и нашла Ивана:

— Ах ты!.. — голова исчезла, избушка развернулась к Ивану передом. Иван, внутренне ухмыляясь, ждал положенную головомойку: «Повернул избушку, разбудил старушку, стояла весь век задом, а ему, вишь, не тем фасадом…» Ну да пусть сварлит — он-то знает, зачем пришёл.

Ожидание затягивалось. Изнутри доносились невнятные шорохи, но дверь оставалась повернута к Ивану. Чудит бабка; неужели ждёт, чтобы он сам вошёл? Иван хотел снова почесать в затылке, но тут же отдёрнул руку: дверь распахнулась и на пороге встала Яга — в новом платке и с метлой наперевес. Иван вдохнул поглубже и зачастил:

— Привет, бабка. Так это, во-первых, с первым апреля тебя, а во-вторых, тут это, в общем, за мечом я. И за смертью Кащеевой.

Бабка ударила метлой в крыльцо и подбоченилась:

— За чьей, за чьей?

— Дык за Кащеевой! Не знаешь разве — Василису унёс, окаянный, вот я и иду разбираться.

— С кем?

— Дык с Кащеем!

— Нету Кащеюшки, — Баба-Яга прижала свободную руку к сердцу и возвела скорбные глаза к небесам. Иван опешил:

— Как это нету?

— Вот так, стал-быть, и нету. Помер.

— Он же Бессмертный!

— А ты-то сам не убить его собирался? И на Бессмертного бывает проруха, — бабка промакнула глаза уголочком косынки: — Спился он. Всё мёртвое царство в кабак спустил. Понёс иглу закладывать, а она от винища проржавела вся, никто брать не хотел. Так он её на спор проглотить решил — за выпивку-то. Ну, и… Был Бессмертный, да весь вышел.

Иван судорожно глотал воздух и хлопал глазами:

— А как же… А Василиса?..

— Утопилась с горя, как он её шубу соболью на кожу лягушачью сменял. Последнее из дома тащил. Она и не вытерпела… — Бабка скривилась: — Ну? Что ещё узнать хотел?

Иван осел на землю.

— Да как же… А что же мне делать-то теперь? Да как же я на люди покажусь, а?.. Ни Кащея, ни Василисы… А?..

Баба-Яга смерила Ивана взглядом и мстительно ухмыльнулась:

— С первым апреля, внучек!