«Гай Гисборн» и «Грязь на подошвах». Небаллада

Я не собиралась возвращаться к теме о Юрии Никитине и его доблестном рыцаре — как-никак, в моём блоге им было выделено аж три поста. Но коль скоро некоторые комментаторы утверждают, что в сей гордорыцарской книге содержатся некие свежие идеи и даже руководство к действию путеводитель по жизни, имеет смысл показать — какие всё-таки идеи и руководства к чему предлагает эта книга. С этой целью я выкладываю ещё один разбор никитинского опуса; предыдущий освещал книгу с позиций исторической достоверности и правдоподобности (точнее, отсутствия таковых), а теперь речь пойдёт о… короче, слово автору.

Разбор проводил Клаус Штертебеккер из Sherwood-Таверны.

Коль скоро Юрий Никитин в своей книге пообещал показать, «как должно быть» в порядочном обществе, читатель вправе был рассчитывать, что главный герой этого повествования окажется достойным человеком. В связи с этим любопытно сравнить, кто сильнее, кит или слон… вернее, какие ценности и образцы поведения несёт читателю представитель закона и порядка, исполненный Никитиным, и чем оно лучше так называемой «грязи на подошвах». Просто возьмём поведение законника и разбойника в достаточно типовых ситуациях — и сравним. Пусть победит достойнейший.

Для сравнения с Гисборном Никитинским (здесь и далее — ГН) я выбрал такого известного представителя литературного внезаконства, как капитан Питер Блад. Причина проста. Если сравнивать ГН с тем же Робин Гудом, то непременно станет вопрос, о котором Робин Гуде речь? О Робине Вальтер Скотта? Или однофамильного Ридли? Или о Робине Ричарда Карпентера? Анны Овчинниковой? О Робин Гуде из баллад? В случае же с капитаном Бладом всё намного проще — есть всем известный литературный канон, которому мы и можем следовать.

Итак. Силы закона и порядка представлены доблестным рыцарем из Кардиффа сэром Гисборном, крестоносцем, шерифом и канцлером Данелага. Честь грязи на подошвах защищает Питер Блад — бакалавр медицины, офицер де Рюйтера, беглый каторжник, пират, губернатор Ямайки. Гонг!

Раунд I. Damsel in distress

Для начала возьмём ситуацию, пожалуй, архетипичную для европейской культуры. Леди в беде, леди просит помощи, и тут рядом оказывается наш герой. Что он будет делать?

На узенькой улочке с ним столкнулась бегущая ему навстречу девушка с распущенными волосами. За ней с хохотом и бранью гнался испанец в тяжёлых башмаках. Он уже почти настиг её, когда Блад внезапно преградил ему дорогу. В руках у него была шпага, которую он несколько раньше снял с убитого солдата и на всякий случай захватил с собой.

Удивлённый испанец сердито остановился, увидев, как в руках у Блада сверкнул клинок шпаги.

— А, английская собака! — закричал он и бросился навстречу своей смерти.

— Надеюсь, что вы подготовлены для встречи со своим создателем? — вежливо осведомился Блад и с этими словами проткнул его шпагой насквозь. Сделал он это очень умело, с искусством врача и ловкостью фехтовальщика.

Для полноты картины напомню, что по городу рыщут две с лишним сотни пьяных и разгорячённых победой товарищей несостоявшегося насильника, и действия Блада связаны с известным риском. Однако будущего капитана это не остановило.

И далее Блад ведёт себя ровно таким же образом. Пират-компаньон Левассёр захватывает дочь дружественного губернатора? Блад является к нему на стоянку, выкупает девушку у чужого экипажа, а схватившегося за оружие Левассёра убивает на поединке. На корабле Блада оказывается его возлюбленная, племянница его заклятого врага? Блад идёт на риск, чтобы доставить её домой в целости и сохранности. Ещё пара-тройка примеров есть во второй книге, в «Хронике капитана Блада», но и без них уже очевидно, что в предлагаемой ситуации «вор и пират» ведёт себя вполне достойно.

А что ГН?

Обе женщины, завидев подъезжающих мужчин, бросили хворост и ринулись наутек. Гисборн в бессилии выругался. Оставайся женщины на месте, ничего бы не произошло, несколько шуточек, то да се, а если бы отказали, то всадники поехали бы дальше, хоть и громко сожалея, но когда убегают — в каждом просыпается инстинкт зверя-охотника: догнать, прыгнуть сзади, повалить…

Он даже не кричал вслед, повелевая остановиться, хороший командир знает, что есть черта, за которой подчинение заканчивается, и пытаться приказывать в подобных случаях — только ронять свой авторитет.

Ему подчиняются, потому что он спасает их от опасностей, но как отказаться, когда от тебя в лес убегает молодая и сочная, тряся выменем и колыхая двумя аппетитными половинками толстого зада?

«Две вещи отличают нас от животных. Мы едим ножом и вилкой и умеем обуздывать свои сексуальные инстинкты». © Как-то так. Так что насчёт «любой» — это оскорбление всего мужского рода, пожалуй. Кроме того, классическое оправдание любого насильника — «она сама виновата» — представлено, как позиция самого автора. Но в целом, нам интересны не взгляды автора, а действия героя. Что он делает, чтобы защитить селянок? А ничего. Хотя ему не впервой: чуть раньше такие же лучники из отряда ГН устроили «трамвайчик» ещё нескольким французским крестьянкам, герой же при этом вёл себя даже не как голубой воришка Альхен, воровавший и стыдившийся, а как подведомственные тому Альхену старушки. Мол, «вот сейчас напьются, будут песни орать».

Гай стиснул челюсти, дальше будет то, что видел уже не раз. Сперва от вина теряют контроль, перестают сдерживаться, беспомощность жертв провоцирует насилие, начинают вышибать двери, врываться в дома, убивать сопротивляющихся мужчин и насиловать их жен и дочерей…

Чуть дальше будет разговор о бесчинствах отряда ГН во французской деревне, и тема дисциплины вкупе с отношением к гражданским будет рассмотрена более подробно, а пока сделаем контрольный замер. Дубль-3: ГН и английская аристократка. Её берёт в заложники «Робин Гуд», и пока ГН занят переговорствами, спасает девушку безымянный арбалетчик, простой английский Томми. Конечно, хорошо, что Вильгельмину спасли, но в актив ГН это опять не идёт.

Итоги раунда: чистая победа «грязи на подошвах». Всухую. (Источник)

Раунд II. «…и его весёлые товарищи»

Теперь посмотрим, как герой относится к своей команде. «Сам погибай, а товарища выручай», не так ли? Для разнообразия сейчас первый ход сделает ГН.

С дальней стороны леса, где осталась распятая на земле молодая крестьянка, из-за деревьев вырвался конный отряд во главе с воином в кирасе и стальных наручниках, но с непокрытой головой. В руке его блистал обнаженный меч, за ним два десятка воинов, все пригнулись к конским гривам, готовые избегать смертоносных стрел английских лучников.

Сэм вскрикнул в тревоге:

— Это из гарнизона!..

Он сделал движение броситься обратно, Гай ухватил его за плечо:

— Не успеваем.

Армстронг яростно засопел, ожег его ненавидящим взглядом, хотя сам видел, бой начнется и тут же закончится, кто бы ни одержал верх, хотя понятно, кто победит: лучники хороши только на дистанции, а всадники слишком быстро очутятся среди них, у всех в руках длинные мечи, которыми так удобно рубить пеших…

Гай скомандовал резко:

— Уходим! Быстро.

Он не оглядывался, но слышал по топоту, что бегут за ним слаженно и беспрекословно. На помощь деревне пришли не из соседнего села, а из воинского гарнизона. Быстро допросят раненых англичан, и пусть даже те ничего не скажут, но крестьяне, давно пересчитавшие всех, с готовностью скажут, что четверо ушли вон в ту сторону…

Доблестный рыцарь бросил отряд в беде. И как насмешка, звучат следующие слова:

Армстронг из-за своей массы устал больше других, но не роптал, о Гае Гисборне знали, что всегда или почти всегда выводит своих людей целыми из самых тяжелых боев.

Ну да, вывел целыми из всего отряда четверых, вернее, себя бесценного и троих примазавшихся. Впрочем, примазавшиеся не сделали никаких выводов из печальной участи своих собратьев, и полезли на те же грабли — видимо, уповая на свою картонность и малый вес, они решили, что удара черенком по лбу в их случае не воспоследует. Большая ошибка!

…Армстронг на полу, кровь хлещет из него, как из недорезанного кабана.

На Гисборна поднял затуманенный взгляд, бледнеющие губы чуть-чуть шевельнулись.

— Забери наших коней и мешки, — прошептал он. — Господь наказал нас за грехи наши тяжкие…

— Господь милостив, — проговорил Гисборн с трудом, — это война ожесточила наши сердца и сделала нас глухими к страданиям близких. Но Господь все понимает и… простит.

Губы Армстронга чуть дернулись, будто пытался улыбнуться.

— Господи, — услышал Гисборн страстный шепот, — в руки твои предаю душу свою… будь милостив, ибо слаб человек…

Добравшись до Кале, Гисборн с легкостью продал всех четырех коней и добычу, что награбили его соратники, в портах всегда полно подобных скупщиков, и в тот же день взошел на корабль, отправляющийся в Англию.

Впрочем, вот в это я как раз верю. Современный герой при гибели товарища должен осклабиться и спросить: «Did he drop any loot?» Любопытная деталь-1: наш (точнее, Никитинский) борец с грязью на подошвах, превосходно зная, что вещи-то ворованные, тем не менее их продаёт, а деньги присваивает.

Любопытная деталь-2. Что должен сделать средневековый человек, когда его товарищ умер и оставил ему наследство? Угадайте за две секунды. Да, правильно. ГН же и не думает потратить часть денег Сэма, Нила и Армстронга на упокой их душ. Он и тут своих людей бросил — когда помочь им мог легко и без риска. И даже без особых затрат — за их же счёт. Если таким был лучший из крестоносцев короля Ричарда, то не удивляюсь, что Господь не дал им освободить Иерусалим!

А что же «грязь на подошвах»? Питер Блад тоже не молится за упокой своих друзей — потому что он на самом деле вытаскивает их из рискованных переделок живыми. В «Одиссее» Блад вступается за своего друга Джереми Питта, которого пытает их общий хозяин — садист полковник Бишоп. Вопреки воле полковника, Блад оказывает Питту первую помощь, а затем требует — раб требует у хозяина — чтобы ему не мешали заботиться о раненом! В «Хронике» также есть эпизод, когда Блад, выдавая себя за королевского посланника, спасает из испанского плена другого своего товарища, Волверстона. В обоих случаях, сам Блад подвергается, мягко говоря, немалому риску. Конечно, ему на помощь из кустов выезжает эскадрон белых боевых роялей… Но о роялях и Марти-Сью мы поговорим позже, в конце поединка между Великим Рыцарем Закона и Порядка и гнусным грязеподошвенным внезаконцем. Пока же подведём итоги второго раунда.

ГН водится с кем попало — мародёрами и насильниками. Как мы увидим дальше, «доблестный сэр Гисборн» даже создаёт им все условия для их злодейств. Когда же в воздухе пахнет жареным, будущий шериф мгновенно начинает следовать принципу «умри ты сегодня, а я — завтра». Блатному принципу, заметим.

Капитан Блад тщательно выбирает друзей — и готов идти на риск для себя, если требуется их выручить. И ведь, клянусь ободом щита и крупом коня, у него это получается! В отличие от другого персонажа, который якобы «выводит своих людей целыми».

И кому же из них не место в здоровом обществе? (Источник)

Раунд III. Бунт на корабле

Забавная вещь: кого ни возьми из героев фильмов и книг, так везде одно и то же — у хорошего командира либо не бывает проблем с дисциплиной, либо он в состоянии эти проблемы решить. Набор вариантов очень богат — от воззвания к чувству собственного достоинства подчинённых с последующим рассказом про легионеров, не сорвавших и яблочка, до прямой угрозы, что мол, «я, хоть и на костылях, увижу, какого цвета у вас потроха, прежде, чем погаснет эта трубка».

Сталкивается с известными проблемами и Питер Блад. Пару-тройку простых случаев капитану удаётся разрешить относительно легко… относительно.

— Позволь, Волверстон, но командуешь судном всё-таки не ты, а я, и я поступлю так, как найду нужным. Так мы договаривались, и прошу об этом не забывать, — сказал он громко, как бы обращаясь ко всей команде. — Я хочу, чтобы полковнику Бишопу была сохранена жизнь. Он нужен нам как заложник. Если же вы будете настаивать на том, чтобы его повесить, то вам придётся повесить вместе с ним и меня.

Чуть сложнее был случай с Каузаком под Маракайбо — часть команды откололась от Блада и ушла. И наконец, Блад сталкивается с настоящим мятежом, когда его корабль настигает ямайская эскадра, и команда требует, чтобы племянница губернатора Ямайки, возлюбленная Блада, стала заложницей, гарантируя пиратам жизнь. Единственная причина, по которой я не цитирую ничего из этого эпизода — цитировать пришлось бы полностью. Но так или иначе, Блад сумел выйти из положения… или выехать на белом рояле, если вам угодно.

Так или иначе, во всех конфликтах с командой Блад сохраняет контроль над ситуацией, не проливает крови, не допускает страданий невинных и не поступается своей честью. А что наш знатный крестоносец?

Свернуть

Развернуть

Гай стиснул челюсти, дальше будет то, что видел уже не раз. Сперва от вина теряют контроль, перестают сдерживаться, беспомощность жертв провоцирует насилие, начинают вышибать двери, врываться в дома, убивать сопротивляющихся мужчин и насиловать их жен и дочерей…

Такие частенько выволакивают женщин на улицу, чтобы насиловать при свете солнца. Люди озверели от тяжелой жизни, а на войне, где видят смерть на каждом шагу, перестают ценить жизнь даже свою, а уж чужую так и вовсе…

— Надо уходить, — сказал он резко. — Мы не должны этого допускать!

Армстронг возразил:

— Как?.. Они уже еле на ногах стоят!.. Пока весь бочонок не осушат, никто и ухом не поведет… В жаркой пустыне, ха-ха-ха, у всех пересохли внутренности, теперь всю оставшуюся жизнь будут заливать жар вином и пивом!

— Осушат бочонок? — переспросил Гай саркастически.

— В нем уже меньше четверти, мой лорд!

— В подвалах найдется еще, — сухо заметил Гай.

— Придется подождать, — сказал Армстронг с сочувствием. — Ладно, я пока схожу за вином. А то мы как не люди…

Потом они лежали на прогретой за день земле, подложив охапки сена, пили чудесное вино и смотрели на звезды. Правда, Армстронг однажды отлучился, а вернулся с блудливой улыбкой и расстегнутыми штанами, и Гай с горечью понял, что по крайней мере у одного дома двери все-таки выломали, не зря же с той стороны слышен женский плач, тихий и безнадежный.

Он чувствовал, как медленно уходит звериная усталость, накопившаяся за долгие годы непрерывных боев, непрестанного ожидания нападения в ночи, когда каждая мышца на пределе, когда все на зверином чутье, когда постоянно ждешь удар и ежесекундно готов ответить двумя.

— Ладно, — сказал он, — сегодня отдыхаю, завтра на рассвете ухожу.

Армстронг пробормотал сонно:

— Да, уже пора… Хотя на рассвете рановато, все перепились…

— Я ухожу, — казал Гай твердо, — а остальные как хотят. Это не мой отряд, я за него не отвечаю.

— Но все привыкли считать вас командиром, — возразил Армстронг. — Хоть мы и собрались кто откуда.

— Кто в самом деле считает меня командиром, — сказал Гай, — тот пойдет со мной. Мы же не в бой посланы, а спасаем шкуры и жаждем добраться до Англии. Войска нашего нет, всякий сам по себе, каждый выбирает путь и судьбу.

Свернуть

То бишь, герой осознаёт, что убивать и насиловать как-то вот не очень хорошо. И что он делает?

1. Отпускает саркастическое замечание про выпивку.
2. Заявляет «Злые вы, уйду я от вас».

И чуть дальше в самом деле, уходит. Хорошо, ГН не может справиться с четырнадцатью подчинёнными, собранными с бору по сосенке. Но он ведь не может справиться и с тремя, притом, наиболее вменяемыми из всей шайки!

Гисборн в бессилии выругался. Оставайся женщины на месте, ничего бы не произошло, несколько шуточек, то да се, а если бы отказали, то всадники поехали бы дальше, хоть и громко сожалея, но когда убегают — в каждом просыпается инстинкт зверя-охотника: догнать, прыгнуть сзади, повалить…

Он даже не кричал вслед, повелевая остановиться, хороший командир знает, что есть черта, за которой подчинение заканчивается, и пытаться приказывать в подобных случаях — только ронять свой авторитет.

Ему подчиняются, потому что он спасает их от опасностей, но как отказаться, когда от тебя в лес убегает молодая и сочная, тряся выменем и колыхая двумя аппетитными половинками толстого зада?

То есть, контролировать своих людей ГН в принципе не может, да даже и не пытается. Он может заявить «вы слишком много пьёте», выругаться (когда шайка не слышит, а то побьют) и слинять по-тихому, когда дело приобретает запах смеси углеводородов, получаемой путём ректификации нефти.

Это не его отряд? Как бы не так. Если он решил возглавить этих людей, а не скрыться от них где-нибудь в лесу, это его отряд. Он сам выбрал ответственность за этих ратников и лучников.

То есть, дисциплину сэр ГН (в отличие от грязи на подошвах — того же Блада, или Спартака, или даже Джона Сильвера) поддерживать не умеет — и не хочет.

Конечно, поклонники Никитина скажут, что, мол, хорошая книга должна быть не про мушкетёрих, которые безыдейно читают тёплый клетчатый плед под музыку Коэльо. Мол, хорошая книга, которая руководство к, должна быть про реальную жизнь, при всех её, жизни, бородавках. И они будут неправы ровно три раза.

Во-первых, между «так оно есть» в реальной жизни и «так должно быть» существует очень-очень большая разница. Воспитательную функцию литературы не под силу отменить даже целому писателю с высшим литературным образованием. А теперь представьте два народа. Одному в режиме 24/7 отовсюду, начиная от широких экранов и заканчивая комиксами, вливают в мозг: «Не гнись перед сильным, не обижай слабого, уважай закон, играй честно, трудись до седьмого пота — и весь мир будет твоим!». Другому народу со всех углов твердят: «Кругом одни козлы, вести себя, как порядочный человек — западло, и всех надо к ногтю!». Какой из этих двух народов будет морально здоровее, и, в конечном итоге, жизнеспособнее?

Притом, замечу, что никитинская книжка позиционируется именно в категории «так должно быть». Эта безответственность ГН — так должно быть, по мнению автора. Если солдаты мародёрствуют и насилуют — их командир должен сделать глазки, как у кота из «Шрека», и сказать «я ни в чём не виноват».

Во-вторых, в реальной жизни, а не в романах про безыдейное месилово, как раз масса примеров, когда командиры поступали, всё-таки, отличным от ГН образом.

Вот экипаж английского капера поднимает бунт, требуя перейти на пиратскую дорожку. Кругом открытое море, и помощи ждать неоткуда. Большая часть экипажа выступила против капитана и горстки верных своему долгу офицеров. Что делать капитану? Уступить и стать пиратом? Но нет. Зачинщик мятежа падает с раскроенным черепом, щёлкают курки пистолетов, раздаётся грозный окрик капитана: «Назад!» И бунтовщики отступают.

Вот французская армия, собранная из нищих оборванцев. Рекрутов в неё отправляют не лучших, снабжается она из рук вон — батальоны отказываются сменить дислокацию, потому что у солдат нет сапог. Командование армии сильно себе на уме… В эту армию назначают нового командующего — молодого, без большого опыта, худородного провинциального выскочку без особенных связей, и требуют от него как можно скорейших успехов. Что делать генералу? Размазывая слёзы по чумазой рожице, вернуться в столицу и жаловаться там, что солдаты не слушаются, а офицеры дерзят? Как бы не так. Он берётся за дело. Через два месяца после того, как генерал выехал к своей армии, гренадёры без колебания следуют за своим командиром по узенькому мосту под смертоносным градом австрийской картечи, и вырывают победу из рук противника.

Вот… Хорошо, ладно с ними, с Киддом да с Наполеоном. Возьмём пример поближе, попрозаичнее, пожизненнее. Да хоть… хоть А. С. Макаренко. Ему ведь тоже достались отнюдь не ученики воскресной школы. И тяжко ему было так, что многие их нас и представить этого не могут. Что, он бросил всё и всех? Нет. Он не сдался — и победил. И воспитал из бродяг и шпаны — Людей.

Так что, ГН он не только не оправдывает высокое звание «как должно быть». Он ещё и на «как бывает на самом деле» не тянет.

Ну и в-третьих. Один из вышеупомянутых практиков в обращении с подчинёнными говорил примерно так: «Самая большая безнравственность — это браться за то, что не умеешь делать». Вот и выходит, что наш (точнее, никитинский) персонаж — не только бездарный командир, но и человек безнравственный.

Итог: очередная победа… Да. Не ГН. Трибуна «грязи на подошвах» ликует: Робин Гуд дудит в вувузелу, Спартак аплодирует, целая компания персонажей Сабатини радостно машет собрату… На противоположной трибуне угрюмо молчат разнородные Гисборны: компания по сбору утильсырья только что отказалась принимать на переработку позорящего честное имя самозванца, мотивируя это слишком уж низким качеством картона. (Источник)

Продолжение следует