Сказ о том, как сэр Гай за ёлкой ходил

Автор — Bobby из Sherwood-Таверны. Продолжение анти-ЮАНовской полемики.

Часть первая

— Гизборн! — возопил лорд шериф Ноттингема, решительно грохнув кубком по столу. — Гизборн, где вас херны носят?

— Милорд? — помощник явил себя шефу, выражая почтительность и готовность немедленно действовать.

— А, Гизборн. Рад вас видеть, — шериф изобразил довольную улыбку и жестом пригласил помощника присесть.

Стараясь не выказывать удивления, что удавалось доблестному рыцарю крайне плохо, он осторожно сел на скамью и потянулся за наполненным кубком.

— Как ваши успехи, сэр Гай?

— Милорд?

— Я имею в виду, успехи вообще. Жалобы имеются? С личной жизнью как?

Гизборн сделал вид, что занят поглощением вина и не ответил.

— Я вот о чём хотел вас спросить, сэр Гай, — приняв как должное молчание рыцаря, продолжал де Рено. — Какой месяц на дворе, а?

— Декабрь, милорд, — ответил сэр Гай, подставляя виночерпию кубок для следующей порции.

— Правильно, декабрь, — по-кошачьи ухмыльнулся шериф. — А какой у нас в декабре праздник?

— Новый год, милорд.

— Тоже верно. И что это значит? Это значит, что вам пора в лес за ёлкой.

Гизборн поперхнулся и долго кашлял. Шериф с пониманием за ним наблюдал и ждал, когда рыцарь будет в состоянии продолжать беседу.

— За ёлкой, милорд? — переспросил хриплым голосом покрасневший от кашля Гизборн: — То есть, срубить ёлку в королевском лесу?

Шериф кивнул и взял кубок.

— Но милорд! Королевский закон запрещает рубить зелёные насаждения в заповеднике! Королевская ассиза от тысяча сто…

— Достаточно, — отмахнулся шериф. — Вы хотите напомнить мне закон? Думаете, я его не знаю?

— Но…

— К лошадям на конюшню с вашим «но». Я же понятно говорю. Вам надлежит отправиться в лес и срубить к Новому году ёлку.

— Я отказываюсь исполнять такой приказ, — с решимостью ответил сэр Гай.

Шериф покачал головой, посмотрел на Гизборна с неподдельной жалостью и печально вздохнул. Гизборн заподозрил подвох и спросил:

— Милорд?

— Когда я спас вас от своего брата, Гизборн, — начал шериф издалека, — я надеялся, что служба у меня пойдёт вам на пользу. Я заметил в вас нечто эдакое, — шериф сделал неопределённый жест левой рукой. — Я верил в вас, Гай. Да, именно верил! Что ты поумнеешь, наконец! Что поймёшь, для чего тебе дана голова! Но увы, как же горько я разочаровался. Ты по-прежнему всё тот же выкормыш гнезда Хьюгова. Я твой господин. Я тебе приказываю. Но суть не в этом. Что я тебе приказываю, ты, какбырыцарь?

— Нарушить королевский закон. — злобно ответил Гизборн, и потянулся к мечу.

— Законник ты наш, — почти ласково сказал шериф. — Просто пример для потомков. В лесу у нас кто?

— Милорд?

— Кто, спрашиваю, в лесу живёт и ёлки портит?

— Разбойники.

— Нет, этот человек положительно не умеет думать даже по приказу. Херн в лесу, дубина!

— Херна не существует.

— Да, да, конечно. Не существует. Кто бы говорил, — шериф прыснул, но сдержал смех. — Ты идёшь и прекращаешь противозаконную деятельность херноёлочных нарушителей. А трофейную ёлку приносишь сюда к празднику. Понял теперь?

Гизборн не был уверен, что понял, и на всякий случай переспросил.

Шериф терпеливо объяснил ещё раз. Гизборн кивнул, просветлел лицом, крикнул «Есть!» и отправился выполнять задание.

Всё казалось предельно просто и не противоречило высоким гизборновским принципам. Найти браконьера, уже срубившего дерево, примерно наказать, и конфисковать вещественное доказательство.

Проблукав по шервудским сугробам несколько утомительных часов, прислушиваясь к каждому подозрительному шороху, Гизборн почти отчаялся. Ёлок вокруг было множество. Они даже молчали для разнообразия. А браконьеров не было. Как назло — ни одного самого захудалого нарушителя. Это значит, что власть наконец-то работает, что должно радовать. Но как без ёлки возвращаться? Чем оправдаться? Своей отличной работой по искоренению разбоя? Шериф не оценит. Да и не в шерифе дело.

Гизборн немного подумал, принял решение и направился в Уикхем. Там точно какой-нибудь внезаконец отыщется. Вместе с вещественной ёлкой.

Каково же было удивление рыцаря, когда на месте питомника внезаконцев он обнаружил обнесённую каменной стеной деревню под названием «Клубничное».

— Это — что? — спросил Гизборн сам себя, и ответил: — Происки Херна. Которого нет. Морок. Сгинь, нечистая сила!

Но странная деревня с не менее странным наименованием никуда не сгинула. Напротив, проявила признаки жизни. Из крепких ворот вышел детина в кожаных штанах и уставился на Гизборна.

— Поди сюда, смерд! — приказал ему рыцарь, но смерд перекрестился и в ужасе убежал обратно за ворота.

Часть вторая

Обуянный злобой и гневом, с диким воплем: «Сгинь, нечистая сила!» — отважный рыцарь ворвался в деревню через незапертые ворота и, промчавшись по мощённой улице, резко натянул поводья, чуть было не вылетев из седла.

Посреди главной площади он узрел нечто худшее, чем мог себе представить в самых ужасных снах: на сером измученном коньке восседал некто, облачённый в невиданный доселе доспех, вооружённый старым зазубренным мечом и верёвкой. Вокруг него кучковались люди неизвестной национальности и социальной принадлежности, облачённые в штаны. Чуть поодаль виновато опустив головы, стояли смерды в кожаных штанах домашней выделки. У стены многоэтажного дома рабочие с усердием выкапывали из земли колья. Рядом хныкали оборванные женщины.

За спинами живописной группы возвышалась ёлка. Пушистая, высокая, ладная. Именно такая, какую искал сэр Гай. Увидев ёлку, он обрадовался и позволил себе забыть обо всякой чертовщине. Уверенно двинулся он к лесной красавице, уже составляя мысленно речь, с которой намеревался обратиться к собравшимся, дабы выявить злоумышленника, посмевшего срубить чудесное дерево.

Но путь ему преградил всадник в неизвестном доспехе. Сейчас сэр Гай разглядел, что к седлу его была приторочена связка книг, цена которой на первый взгляд превышала годовой доход Ноттингемшира.

— Стоять, когда с тобой говорит шериф! — промолвил обладатель книг. — Я поклялся искоренить всякую скверну, и, клянусь Богом, сделаю это, или умру на сем богоугодном поприще!

Гизборн отшатнулся, но быстро обрёл рад речи и ответил:

— Искоренение одобряю, это правильно, по-нашему. Вы какого графства шериф, милорд?

— Да как смеешь ты задавать вопросы мне, воплощённому закону и порядку? Я канцлер Данелага, да будет тебе известно! Это — моя деревня. Пошёл прочь, или я зарублю тебя своим собственным мечом, а потом повешу по закону.

Гизборн понял, что собеседник тронулся умом. А с такими разговаривать — только время зря терять. С ними и сражаться как-то нехорошо, даже хуже, чем ральфов выбрасывать. Его бы в психозамок определить, да возиться некогда. Скоро Новый год, ёлка ещё не доставлена, браконьеры не наказаны.

Поэтому он молча объехал препятствие, приблизился к ёлке и звучно вопросил:

— Кто срубил зелёное насаждение в заповедном королевском лесу?

Повисло долгое молчание, даже женщины перестали всхлипывать. Гизборн прокашлялся и повторил вопрос, добавив голосу свирепости.

Детина в кожаных штанах воровато поднял голову, огляделся и сказал:

— Его милость, канцлер приказал.

— Так я и думал! — торжествующе воскликнул сэр Гай. — Вы, двое. Да, да, вы. Берите дерево и тащите в Ноттингем.

— Ах ты грязь на подошвах! — заорал самозваный канцлер: — Вырядился в старомодные доспехи и думал я тебя не узнаю? Не украдёшь моей ёлки, нарушитель законов и порядков!

— А, вы ещё здесь? — удивился Гизборн. — Вас-то мне и нужно. Вы обвиняетесь в нарушении королевской Ассизы от тысяча сто восемьдесят четвёртого года! У вас есть надёжные поручители, которые могут дать клятву, что вы больше не станете портить королевский лес? Или есть свидетели, которые могут подтвердить, что вы делаете это не в первый раз? Второе мне нравится больше.

— Какие ассизы, варвар? — самозваный канцлер замахал мечом и сделал страшное лицо: — Я хозяин этой земли и могу делать, что хочу. А тебя я вешать буду из гуманистических соображений.

Гизборн расхохотался и двинулся на полоумного канцлера, достав меч.

— Мне плевать, кто ты такой, откуда взялся и что здесь творится. Но мне не нравится, что ты здесь, поэтому сейчас тебя не будет, — сказал он, отсмеявшись.

— Я сэр Гай Гисборн из Кардиффа, и никто не смеет мне угрожать! — заорал канцлер и отразил удар.

— Кто?

— Два раза не повторяю! — огрызнулся уроженец Уэльса и атаковал, но был отброшен.

«Всё-таки чертовщина!» — подумал сэр Гай и ринулся в бой, перестав думать.

Наблюдавшие за поединком стихийно разделились на две группы и подбадривали своих фаворитов тематическими выкриками. Канцлер из Кардиффа иногда злобно хохотал, но надолго его не хватило, и он перешёл на сопение. Гизборн выбил из его рук верёвку, которая больше всего его возмущала, и стал теснить врага к стене.

Серый конёк выбился из сил и, взбрыкнув, сбросил своего седока на мостовую. Канцлер не успел подняться — ему на грудь ступила нога в рыцарском сапоге, звякнув шпорой.

— Сдавайся, дважды самозванец! — прогремел голос помощника ноттингемского шерифа. — Судить тебя будем по закону!

— Вешать при скоплении народа? — обречённо спросил лежащий.

— Это видно будет. По совокупности деяний, — честно ответил сэр Гай.

Он сам связал самозванца его же верёвкой и обратился к присутствующим:

— Этот человек — внезаконец и самозванец. Он срубил ёлку в королевском лесу, оскорбил стража закона при исполнении и присвоил себе имена и титулы, ему не принадлежащие. Кроме того…

Закончить блестящую речь сэру рыцарю помешали — прямо на площади материализовался Херн во всём своём языческом блеске. Облачённый в ветхое пальто и сияющие рога.

Славный рыцарь торопливо перекрестился. Жители деревни опешили.

— Приветствую славную компанию! — сказал рогодух. — Вижу, вам весело. И это радует моё старое сердце. Злой волшебник Юкитаний околдовал вас и вашу деревню, и даже я не смог развеять его чары. Мои ёлочные настои слабей его картона, — Херн печально покачал рогами. — Но теперь чары разрушены! Всё вернётся на круги своя. Шервуд снова станет свободным, Уикхем вернётся на своё место, и никто не будет носить похабных кожаных штанов. Живите, как жили. Почитайте меня. Цельтесь снова. Бери ёлку, Гизборн. Ты её заслужил.

С этими словами Херн исчез. Вместе с ним исчезли и признаки деревни «Клубничное». Остались привычные уикхемцы во главе с Эдвардом, связанный самозванец, огромная пушистая ёлка и сэр Гай Гизборн.

Обо всём об этом он не стал рассказывать шерифу, когда поздно вечером вернулся в Ноттингем с трофеем. Был неразговорчив и хмур. Шериф попытался пустить в ход свою язвительность, но Гизборн не отреагировал. Выпил и ушёл к себе — отдыхать и думать.

Размышления не привели ни к чему хорошему, только обозлили больше всякой меры. Оказаться орудием Херна, которого нет, вовсе не льстило его рыцарско-монотеистической душе. Однако борьба с колдовством удалась на славу. Трофейная ёлка и нарушитель были доставлены по назначению. Беда только, что нарушитель по мере приближения к замку всё меньше походил на человека. Когда же его собрались бросить в темницу, увидели, что он вовсе не человек, а картонная ёлочная игрушка.

Перед самым праздником этой игрушкой, помимо прочих других, украсили красавицу-ёлку.